Процесс напряженного вслушивания в самого себя, тот самый, который подготовляет почву к расстройству внутреннего слуха.(с) Мандельштам Н. Я. "Воспоминания"

Аллисон (у Радештока) описал ночную душевную болезнь (nocturnal insanity), при которой субъекты днем, по-видимому, совершенно здоровы, между тем как ночью регулярно испытывают галлюцинация, припадки бешенства и т.п (c)

В "Золотой ветви" Фрэзер, в числе прочих сведений по этому вопросу, упоминает и ритуал братания посредством совместной трапезы. Но устанавливаемая таким способом связь, по всей видимости, сохранялась только до тех пор, пока еда, в качестве общей переменной, не покидала желудки. В точности не могу вспомнить все, что он писал на эту тему, но общий принцип ясен.. согласно такой логике, воображаемая связующая нить между двумя людьми может протянуться с помощью чего угодно, хотя бы это была еда или инфекция, вопрос будет только в интенсивности, условиях и сроке ее действия.
Сама история такова:
Держась за верхний поручень в вагоне метро, я свободно мог наблюдать за действиями сидящей напротив девушки: она рассматривала фотографии, изредка проделывая то с одной, то с другой некие манипуляции, - все вместе это волей-неволей посвятило меня в ее тайну без ее же на то ведома. Фактически это, пусть и на очень короткий срок, позволило мне встать на одну ступень с близкими ее друзьями, но без отклика, без, как я уже сказал, ее ведома и без обязательств, которые при естественном течении вещей, накладывает этот статус "Друга". Остальные пассажиры автоматически отодвинулись на довольно приличное расстояние от нас, вернее — ровно на такое, на каком и полагается держать "посторонних". А я, может быть, с непривычки, может быть, из-за общей нечувствительности моей ко всякому голоду, уже через несколько минут был сыт этой мысленной близостью и скоро вышел, чтобы довольство не переросло в пресыщение..
Что бы там ни было, у меня постепенно начинает складываться теория о нестандартных способах близости, в рамки которой правда, будем откровенными, не вписываются некоторое моральные и этические законы, соблюдением которых люди обязаны друг другу. Это проблема..

lib.aldebaran.ru/author/frezer_dzheims/frezer_d...

Беспокойство всегда приходит, как мгновенное озарение, как свет молнии выхватывает на секунду из темноты целиком всю картину вокруг. Так же и здесь, интуитивно, не успевая охватить умом, буквально чуешь какую-то раздражающую неправильность..

smoking jacket:
Название происходит из английского (англ. smoking — курение -> костюм для курения). В аристократическом обществе на балах и вечерах по соседству с основным залом обычно имелись отдельные комнаты для курения, куда удалялись мужчины, так как курящие женщины в то время встречались крайне редко. Чтоб как можно меньше переносить запах табака из курительной комнаты, входящие туда мужчины надевали специальные smoking jacket — («курительный жакет»), который снимали, выходя из курительной комнаты. Этим джентльмены пытались угодить дамам.

Википедия.

Швабскому рыцарю Гётцу фон Берлихингену в одном из боев пушечным ядром отрывает правую руку
Искусный оружейник выковывает ему железную руку с пятью пружинами /16 век!/, с помощью которой Гётц может и орудовать копьем и держать гусиное перо.



читать дальше

Осип Мандельштам

читать дальшеВ морозном воздухе растаял легкий дым,
И я, печальною свободою томим,

Хотел бы вознестись в холодном, тихом гимне,
Исчезнуть навсегда, но суждено идти мне

По снежной улице, в вечерний этот час
Собачий слышен лай и запад не погас

И попадаются прохожие навстречу...
Не говори со мной! Что я тебе отвечу?

1909

Обычай у подолян:
Умершей девице на тот свет назначается жених, какой-нибудь парубок, большею частью любивший покойницу. Он "ообирается с молодою". Ему перевязывают руки, и в таком виде он провожает покойницу "до хагы" (до могилы). После этого в семействе умершей он считается зятем, а в общем мнении - вдовцом.

у сербов:
Когда умирает "момак", какая-нибудь девушка одевается, как к венцу, берет два венка и несет их за гробом; ее провожают два брачных деверя, при опущении мертвеца в могилу один венок бросается покойнику, а другой одевают на девицу, которая некоторое время носит его и с этих пор считается женой умершего.




Gabriel Cornelius Ritter von Max (1840-1915)
Der Anatom [The Anatomist]

Lemmen, "Вечер"

Я постановил себе каждый день в течение недели посещать это заведение. Я решил, что непременно все выдержу. Мне глупо, по-детски, полусознательно хотелось поранить себя, наказать. Причины, навязывающие мне какое-то черезчур тяжелое чувство вины, представлялись слабо и до крайности неопределенно. Потому заполнять пробелы, то есть попросту надумывать и обманываться, я предпочитал в самом возвышенном и трагическом смысле.
Уже к концу второго дня я знал, что душевной боли мне эти поездки не приносят, или боль эта какого-то иного качества, сродни ощущению истощения всего организма, и, как следствие, постепенного притупления всех чувств. Я стал ловить себя на мысли, что именно такие экзекуции меня не устраивают. Дословно — я не получаю удовольствия и облегчения, напротив, новый заряд сомнений и прочего..
Похоже на то, что я ищу какую-то определенную боль, не превышающую известной границы, не выходящую за рамки. То есть, судя по всему, такую боль, которая явно доставляла бы мне удовольствие, и я, в то же время, мог бы зачислить ее в уплату долга, немного удовлетворить чувство вины и также, по-видимому, напитать острое ощущение несчастья. По той же причине я никогда не резал себя.
Все это просто мой вечный поиск оправданий.
Я трус и лицемер.