Всего в городе сгорело 250.000. Очевидец (русский дипломат; он был в Токио во время землетрясения и последовавшего пожара и чудом уцелел) рассказал нам о неописуемо жутком, прямо сверхъестественном по ужасу явлении. Дело в том, что ветряные воронки образовывались от раскаленности воздуха. Сила же тяги была так велика, что на воздух, кружась, поднимались горящие люди, давно уже удушенные. И чем больше они обгорали, и чем больше становился жар, тем выше и тем в большем числе они взлетали. Их было множество, и, болтая руками и ногами, они производили впечатление живых.

Пастернак, из письма.

Отказ от всякого выбора - в своем роде тоже есть выбор, но с тем лишь дополнением, что и собеседника ответствующий влечет за собой в то же неопределенное измерение, которое можно назвать не столько промежуточным между ожидаемыми "да" или "нет", сколько принципиально выводящим разговор из обычной - приличествующей обстоятельствам - схемы, где оба теряют все видимые преимущества шаблонности, как то: четкие ориентиры, устойчивые понятия, общность терминологии и прочее. Принуждая же N сделать четкий выбор, совершать который у него самого до этих пор, по-видимому, не было никакой внутренней необходимости, а значит именно это промежуточное сотсояние наиболее четко и отражало сущность его позиции, - я же попыталась втянуть его в некие рамки, если не адекватные собственному его ощущению внутри происходящего, то, очевидно, создаваемые искусственно, притом с тем, чтобы перевести течение событий почти принудительным образом в определенное, удовлетворяющее меня, русло.

Являясь по сути человеком, запертым всевозможными предрассудками в собственной мнительности, я не могу полагать себя вольной в своем выборе. Часто с досадой теперь случается отметить за собой, что, как и для моей матери, желание "быть честным и поступать по правде" с Другими для меня есть что-то вроде результата влияния функции внутреннего предохранения на рассудок и чувства, и в самом начале не является тем, чем представляется в итоге. Потому не стоит торопиться причислять добродетельность к числу склонностей собственно моих. И я вовсе не веду речи о намеренной или даже вынужденной неискренности, как то можно было бы утверждать в отношении N или N. Я только предполагаю еще до акта добросердечности общее какое-то угнетение воли страхом, с самого начала направляющее дальнейшее течение страстей в необходимое русло. Потому возможно для меня искренне продолжать симпатизировать обидчику.
И действительно, всегда я меняюсь, как только всю тяжесть давления перенимает вдруг на себя какой-нибудь сторонний фактор. А возвращение оной сопровождается, как правило, феноменом, который условно можно обозначить словом "опомнился". Я, может быть, и хотела бы дурно поступать, да только не смею.


___
Нет.

Ничто не было напрасно или случайно до некоторого момента в недавнем прошлом. Всякое действие представлялось наполненным смыслом довольно, дабы ограничиться этим полностью, более того, всякое подчинено было господству одного единственного влечения. Или, что стоит счесть за более верное, наличность такого влечения делала возможным сведение всех моих, даже и самых ничтожных, желаний и надобностей под формулой одной единственной задачи, что несомненно облегчало решение ее, удесятеряя при этом рвение к тому за счет экономии усилий на самоопределение во времени и пространстве. Не имеющие же отношения к замыслу нужды необходимо отсекались, как пустые и непривлекательные. Та самая главная цель теперь неумолимо рассеивается в тяжелом воздухе дрянной моей квартирки, не делая его при этом ничуть ни свежее, ни слаще, и даже совершенно не влияя на его консистенцию, что еще раз подтверждает, что то были пустейшие одни мечты.

"Размышления о еврейском вопросе", статья.
"Детство вождя", небольшой рассказ, собственно и иллюстрирующий излагаемые автором в статье положения.
Очень рекоендую.
читать дальше В самом деле, то нам говорят, что за спиной евреев стоит международный капитализм, империализм трестов и торговцев оружием, то большевизм с ножом в зубах, и при этом не затрудняются возлагать ответственность одновременно на еврейских банкиров - за коммунизм, который должен был бы внушать им ужас, и на нищих евреев с улицы Росьер - за империалистический капитализм. Но все сразу объяснится, если мы откажем еврею в разумном поведении, соответствующем его интересам, и более того, откроем для него метафизический принцип, по которому он должен творить зло при всех обстоятельствах, даже если при этом он уничтожает сам себя. Принцип, как вы понимаете, волшебный: с одной стороны, он устанавливает сущностное, субстанциональное свойство, и еврей, как бы он ни старался, не может его изменить, как огонь не может не гореть; с другой же стороны, поскольку нужно обеспечить возможность ненавидеть еврея - а как ненавидеть землетрясение или филоксеру? - в этом свойстве есть и свобода. Правда, свобода, о которой тут идет речь, тщательно отдозирована: творить зло еврей свободен, творить добро - нет; он обладает свободой воли лишь настолько, чтобы он мог нести полную ответственность за свои преступления, но не настолько, чтобы он мог исправиться. Странная свобода: вместо того, чтобы предшествовать сущности и конституировать сущность, она остается всецело ей покорной, тем самым превращаясь в некое иррациональное качество, - но все равно остается свободой. Мне известно только одно создание, которое так тотально свободно и так привержено злу, - это сам Дух Зла, это Сатана. Таким образом, еврей оказывается отождествимым с духом зла. Его воля, в противоположность кантовской, - это чистое, бескорыстное и всеобъемлющее желание зла, это сама злая воля. Вот в каком облике появляется зло на земле, и что бы ни случилось: кризисы, войны, голод, потрясения или восстания - во всех бедах общества прямо или косвенно должны быть виноваты евреи.
sartre.hpsy.ru/publication.php





Пьеса не выдающаяся, но очень любопытная.
читать дальшеКалигула: Тема - смерть. Время - минута.
Поэты торопливо пишут на своих табличках.
Старый патриций: А кто будет в жюри?
Калигула: Я. Разве этого недостаточно?
Старый патриций: О да, совершенно достаточно.
Херея: А ты примешь участие в состязании, Гай?
Калигула: Мне незачем. Я уже давно написал сочинение на эту тему.
Старый патриций(торопясь): А где его можно достать?
Калигула: Я его по-своему декламирую каждый день.
Цезония смотрит на него с тревогой.
Калигула(грубо): Тебе не нравится моя физиономия?
Цезония(мягко): Прости меня.
Калигула: О, пожалуйста, не надо смирения. Только не смирение. Тебя и так трудно выносить, но твое смирение!..
Цезония пытается взять себя в руки.
Калигула (Херее): Так вот. Кроме этого сочинения я ничего не написал. Но оно доказывает, что я единственный художник за всю историю Рима, понимаешь, Херея, единственный, кто согласует свою мысль со своими поступками.
Херея: Это только вопрос власти.
Калигула: Остальные творят за неимением власти. А у меня нет нужды в творчестве: я живу.

Килиманджаро--покрытый вечными снегами горный массив высотой в 19710
футов, как говорят, высшая точка Африки. Племя масаи называет его западный
пик "Нгайэ-Нгайя", что значит "Дом бога". Почти у самой вершины западного
пика лежит иссохший мерзлый труп леопарда. Что понадобилось леопарду на
такой высоте, никто объяснить не может.

Хемингуэй, Снега Килиманджаро

Необходимо иногда наткнуться на такое словечко, через призму которого возможно взглянуть мне на уже прошедшее и только тогда оно вдруг высветится изнутри, из себя же, необходимым, "правильным" светом, проявится отчетливо перед глазами, тогда как в действительный момент переживания я, может быть, ничего и не видела перед собой, словно слепой, словно бы однородная пустая вода потоками равномерно проносилась.. А то и вовсе отсутствовала, а содержание события мне после на словах передавали. И, нередко оказывается, что все больше лгали..

Трусость есть желание избежать большего зла, которого мы страшимся, при помощи меньшего.
(с) там же.